Глава 2
РЕЛИГИЯ КЕЛЬТОВ
ИРЛАНДИЯ И РЕЛИГИЯ КЕЛЬТОВ

Мы уже говорили, что из всех кельтских народов ирландцы представляют особый интерес, ибо их культура сохранила и донесла до нас многие особенности культуры древних кельтов. И тем не менее, свою религию даже они не перенесли через провал, отделяющий нас от древности.

Они не просто сменили веру; они отреклись от нее полностью, так что никаких упоминаний не осталось. Святой Патрик, сам кельт, в V в. обративший Ирландию в христианство, оставил нам автобиографическое повествование о своей миссии, документ чрезвычайно интересный, представляющий собой первое письменное свидетельство о христианстве в Британии; однако он не сообщает нам ничего о тех учениях, над которыми одержал победу. Значительно больше мы узнаем о кельтских верованиях от Юлия Цезаря, воспринимавшего их исключительно как посторонний наблюдатель. В обширном корпусе легенд, записанных в известной нам форме в Ирландии, между VII и XII столетиями, хотя они зачастую восходит явно к дохристианскому источнику, не содержится, помимо ссылок на веру в магию и существование неких официальных ритуалов, никаких сведений о религиозной или хотя бы нравственно-этической системе древних кельтов. Мы знаем, что отдельные представители знати и барды долго сопротивлялись новой вере, и это противостояние разрешилось в VI в. в битве у Моро, но никаких следов полемики, ничего, что свидетельствовало бы о борьбе двух учений, которую отражают, к примеру, описания споров Цельса и Оригена, до нас не дошло. Как мы увидим, литература средневековой Ирландии содержит в себе многочисленные отзвуки древних мифов, там появляются тени существ, которые в свое время, несомненно, были богами или воплощениями стихий; но религиозное содержание этих историй выхолощено, и они превратились просто в красивые повести. И тем не менее, не только Галлия обладала, о чем свидетельствует Цезарь, собственным развитым вероучением, как мы узнаем из того же источника, Британские острова представляли собой центр кельтской религии, были, так сказать, кельтским Римом.

Давайте попробуем описать в общих чертах эту религию, прежде чем переходить к разговору о мифах и легендах, ею порожденных.

НАРОДНАЯ РЕЛИГИЯ КЕЛЬТОВ

Но прежде следует подчеркнуть, что религия кельтов, конечно, была сложным образованием, и ее нельзя ни в коем случае сводить к тому, что мы называем друидизмом. Помимо официальной доктрины в ней присутствовали верования и предрассудки, явившиеся из источника более глубокого и более древнего, нежели друидизм, которым было суждено надолго пережить его, — и по сей день нельзя говорить об их полном исчезновении.

НАРОД МЕГАЛИТОВ

Религии примитивных народностей по большей части вырастают из обрядов и практик, связанных с погребением мертвых. Мы не знаем ни имени, ни истории древнейшего из известных народов, населявших «кельтские» территории в Западной Европе, но, благодаря многочисленным сохранившимся захоронениям, можем сказать о них довольно много. Это был так называемый народ мегалита, строивший дольмены, кромлехи и курганы с погребальными камерами, которых в одной только Франции насчитывается более трех тысяч. Дольмены имеются на юге Скандинавии и южнее на всем западном побережье Европы вплоть до Гибралтарского пролива и на средиземноморском побережье Испании. Они обнаружены также на некоторых западных островах Средиземного моря и в Греции, а именно в Микенах, где рядом с великолепным погребением в Атрейдах еще возвышается древний дольмен. Грубо говоря, если мы проведем линию от устья Роны на север, к Варангер-фьорду, то все дольмены, исключая несколько средиземноморских, окажутся к западу от этой линии. К востоку до самой Азии мы не встретим ни одного. Однако, переправившись через Гибралтарский пролив, мы обнаруживаем их на всем североафриканском побережье, а также на востоке — в Аравии, Индии и даже в Японии.

ДОЛЬМЕНЫ, КРОМЛЕХИ И КУРГАНЫ

Следует пояснить, что дольмен — это нечто вроде дома, стены которого — прямостоящие необработанные камни, а крыша — обычно цельный огромный камень. Строение в плане зачастую имеет форму клина, часто можно обнаружить намеки на своего рода «крыльцо». Изначальное предназначение дольмена — рлужить обиталищем для мертвых. Кромлех (который в обиходном языке нередко смешивают с дольменом) — это, собственно, круг из стоячих камней, в центре которого иногда помещается дольмен. Считается, что большинство, если не все известные дольмены прежде были скрыты под насыпью из земли или меньших камней. Иногда, как, например, в Карнаке (Бретань), отдельные стоячие камни образуют целые аллеи; очевидно, они в данной местности выполняли некую ритуально-богослужебную функцию. Поздние памятники, как, скажем, в Стоунхендже, могут складываться из обработанных камней, но, так или иначе, грубость сооружения в целом, отсутствие скульптурных и каких-либо украшений (помимо орнаментов или просто отдельных символов, высеченных на поверхности), явное желание произвести впечатление за счет нагромождения огромных глыб, равно как и некоторые другие черты, о которых пойдет речь в дальнейшем, сближают все эти постройки и отличают их от гробниц древних греков, египтян и других более развитых народов. Дольмены в собственном смысле слова в конце концов уступают место огромным курганам с погребальными камерами, как в Нью-Грэйндж, которые тоже считаются делом рук народа мегалитов. Эти курганы естественным образом возникли из дольменов. Первые строители дольменов принадлежали к эпохе неолита и пользовались орудиями из полированного камня. Но в курганах находят не только каменные, но также бронзовые и даже железные орудия — сперва, очевидно, привозные, но потом появляются и изделия местного производства.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ НАРОДА МЕГАЛИТОВ

О языке, на котором говорил этот народ, можно судить лишь по следам его в языке завоевателей — кельтов. Но карта распределения памятников неопровержимо свидетельствует в пользу того, что их создатели явились из Северной Африки; что они сперва не умели путешествовать по морю на длительные расстояния и шли на запад вдоль побережья Северной Африки, после чего перебрались в Европу там, где Средиземное море у Гибралтара сужается до размеров узкого пролива шириной всего в несколько миль, и оттуда расселились по западным областям Европы, включая Британские острова, а на востоке они через Аравию прошли в Азию. Следует, однако, помнить, что, будучи изначально, вне всякого сомнения, особой расой, по прошествии времени народ мегалита обладал уже не расовым, а лишь культурным единством. Это со всей очевидностью доказывают человеческие останки, обнаруженные в гробницах, точнее, разнообразие форм их черепов'. Археологические находки характеризуют строителей дольменов в целом как представителей высокоразвитой для своего времени цивилизации, знакомых с земледелием, скотоводством и до определенной степени с морскими плаваниями. Сами памятники, зачастую впечатляющих размеров, требовавшие при своем возведении обдуманных и организованных усилий, явно говорят о существовании в то время жречества, заботившегося о погребениях и способного контролировать значительные группы людей. Умерших, как правило, не сжигали, а хоронили в целости — впечатляющие монументы, очевидно, отмечают места захоронений важных особ, от могил простых людей до нас не дошло никаких следов.

РАВНИННЫЕ КЕЛЬТЫ

Де Жюбенвилль в своем очерке древней истории кельтов говорит лишь о двух основных племенах — кельтах и народе мегалита. Но А. Бертран в своей прекрасной работе «Религия галлов» («La Religion des Gaulois») делит самих кельтов на две группы: обитателей низин и горцев. Равнинные кельты, согласно его точке зрения, покинули Дунай и пришли в Галлию примерно около 1200 г. до н. э. Они основали озерные поселения в Швейцарии, в бассейне Дуная и в Ирландии. Они знали металл, умели работать с золотом, оловом, бронзой, а к концу периода научились обрабатывать железо. В отличие от народа мегалита, они говорили на кельтском языке, хотя Бертран как будто сомневается, что они принадлежали к кельтской расе. Они, скорее, были кельтизированы, не будучи кельтами. Этот мирный народ земледельцев, скотоводов и ремесленников не любил воевать. Они сжигали своих умерших, а не хоронили их. В одном крупном поселении — в Голасекке, в Цизальпинской Галлии, — нашли 6000 погребений. Везде, без какого-либо исключения, тела были предварительно кремированы.

Этот народ, согласно Бертрану, не ворвался в Галлию на правах завоевателей, но постепенно просочился туда, селясь на свободных участках посреди долин и полей. Они прошли альпийскими перевалами, пустившись в путь из окрестностей Верхнего Дуная, который, по словам Геродота, «рождается среди кельтов». Пришельцы мирно слились с местными обитателями — народом мегалита, и при этом не появилось ни одного из тех развитых политических институтов, которые рождаются лишь с войной, но не исключено, что именно эти равнинные племена внесли основной вклад в развитие друидической религии и поэзии бардов.

КЕЛЬТЫ ГОР

Наконец мы подошли к третьему, собственно кельтскому, племени, которое следовало по пятам за своими предшественниками. В начале VI в. его представители впервые появились на левом берегу Рейна. Второе племя Бертран называет кельтским, это же — галатским, отождествляя их с галатами древних греков и с галлами и белгами римлян.

Как мы уже говорили, второе племя — это кельты равнин. Третье — кельты гор. Впервые мы встречаем их среди хребтов Балкан и Карпат. Их общественная организация представляла собой нечто вроде военной аристократии — жили они за счет дани или грабежа подчиненного населения. Это — войнолюбивые кельты древней истории, опустошившие Рим и Дельфы, наемники, сражавшиеся в рядах карфагенской, а позднее и римской армии ради денег и из любви к боям. Они презирали земледелие и ремесло, поля у них возделывали женщины, и под их властью простонародье превращалось почти в рабов, как сообщает нам Цезарь. Только в Ирландии давление со стороны военной аристократии и возникавшее в связи с этим резкое разграничение сословий просматриваются не столь отчетливо, но даже И здесь мы обнаруживаем ситуацию во многом сродни ситуации в Галлии: здесь также существовали свободные и несвободные племена, а правящая элита действовала жестоко и несправедливо.

И тем не менее, хотя эти властители обладали пороками, порожденными сознанием собственного могущества, они отличались также и многими прекрасными, достойными качествами. Они были ошеломляюще бесстрашны, фантастически благородны, остро чувствовали очарование поэзии, музыки, отвлеченных рассуждений. Посидоний указывает, что около 100 г. до н. э. у них существовала процветающая колегия поэтов-бардов, а примерно двумя столетиями раньше Гекатей из Абдеры сообщает о музыкальных празднествах, устраиваемых кельтами на некоем западном острове (вероятно, в Великобритании) в честь бога Аполлона (Луга). Они были арийцы из арийцев, и в этом заключалась их сила и способность к прогрессу; но друидизм — не в плане философском, научном, а из-за власти жречества, подчинившей себе политическую структуру общества, — оказался их проклятием; они преклонились перед друидами, и в этом обнаружилась их роковая слабость.

Культура этих горных кельтов заметно отличалась от культуры их равнинных собратьев. Они жили в веке железа, а не бронзы; они не сжигали своих мертвецов, полагая это неуважением, но хоронили их.

Горные кельты захватили Швейцарию, Бургундию, Пфальц и Северную Францию, часть Британии на западе и Иллирию с Галатией на востоке, но небольшие их группки расселялись по всей кельтской территории, и, куда бы они ни направились, они занимали положение вождей.

Цезарь говорит, что Галлию в его времена населяли три племени, и «все они разнятся друг от друга языком, учреждениями и законами». Эти племена он называет белгами,

кельтами и аквитанами. Он помещает белгов на северо-востоке, кельтов в центре, аквитанов — на юго-западе. Бел-ги — это галаты Бертрана, кельты — кельты, а аквитаны — это народ мегалита. Все они, конечно, в большей или меньшей степени подпали под кельтское влияние, и разница в языках, которую отмечает Цезарь, едва ли была особенно велика; и все же стоит отметить — деталь, вполне согласующаяся со взглядами Бертрана, — что Страбон утверждает, будто аквитаны заметно отличались от прочих и походили на иберийцев. Он добавляет, что другие народы Галлии говорили на диалектах одного языка.

МАГИЧЕСКАЯ РЕЛИГИЯ

Следы такого тройного деления так или иначе сохранялись во всех кельтских странах, о чем непременно следует помнить, когда мы говорим о кельтском мышлении и кельтской религии и пытаемся оценивать вклад кельтских народов в европейскую культуру. Мифология и искусство, по-видимому, возникли среди тех, кого Бертран называет жителями низин. Но эти песни и саги барды слагали, дабы развлекать гордых, благородных и воинственных аристократов, и потому в них не могут не выражаться идеи этих аристократов. Но кроме того, эти произведения окрашивали верования и религиозные представления, рожденные среди народа мегалита, — верования, которые лишь теперь постепенно отступают перед всепроникающим светом науки. Суть их можно выразить в одном слове: магия. Нам стоит обсудить вкратце природу этой магической религии, ибо она сыграла немалую роль в формировании корпуса легенд и мифов, о котором пойдет речь дальше. Кроме того, как заметил профессор Бери в своей лекции, прочитанной в Кембридже в 1903 г.: «Чтобы исследовать сложнейшую из всех проблем — проблему этническую, чтобы оценить роль определенной расы в развитии народов и последствия расового смешения, надо помнить, что кельтская цивилизация служит теми воротами, что открывают нам путь в тот таинственный доарийский предмир, от которого, возможно, мы, современные европейцы, получили в наследство значительно больше, чем нам теперь представляется».

Происхождение термина «магия» точно неизвестно, но, вероятно, он возник из слова «маги», самоназвания жрецов Халдеи и Мидии в доарийские и досемитские времена; эти жрецы были типичными представителями рассматриваемой нами системы мышления, соединившей в себе суеверие, философию и научные наблюдения. Основа магии — мысль о том, что вся природа насквозь пронизана незримой, духовной энергией. Эту энергию воспринимали иначе, нежели в политеизме, — не как нечто отдельное от природы и воплощающееся в неких божественных существах. Она присутствует в природе имплицитно, имманентно; темная, беспредельная, она внушает благоговение и трепет, как сила, природа и границы которой окутаны непроницаемой тайной. Изначально магия была, как свидетельствуют, по-видимому, многие факты, связана с культом мертвых, ибо смерть считали возвращением к природе, когда духовная энергия, прежде облеченная в конкретную, ограниченную, управляемую и потому менее пугающую форму человеческой личности, теперь приобретает власть бесконечную и неконтролируемую. Впрочем, не совсем неконтролируемую. Жажда управлять этой силой, равно как представление о средствах, нужных для этой цели, родились, вероятно, из первых примитивных опытов исцеления. Одной из наидревнейших потребностей человека была потребность в лекарствах. И вполне вероятно, что способность известных природных, минеральных или растительных, веществ производить определенное воздействие, зачастую пугающее, на тело и сознание человека, воспринималась как очевидное подтверждение того понимания Вселенной, которое мы можем назвать «магическим». Первыми магами стали те, кто научился лучше других разбираться в лечебных или ядовитых травах; но со временем появилось, частью на почве действительных исследований, частью — поэтического воображения, частью — искусства священнослужителей, нечто вроде колдовской науки. Знание особых свойств, приписываемых любому объекту и явлению природы, воплотилось в обрядах и формулах, было привязано к определенным местам и предметам и выражено в символах. Рассуждения Плиния о магии настолько любопытны, что стоит привести их здесь практически полностью.

ПЛИНИЙ О МАГИЧЕСКОЙ РЕЛИГИИ

«Магия — это одна из немногих вещей, о которых необходим продолжительный разговор, и лишь потому, что, будучи самым обманчивым из искусств, она всегда и везде пользовалась самым безусловным доверием. Пусть нас не удивляет, что она приобрела столь обширное влияние, ибо она соединила в себе три искусства, более всего волнующих человеческий дух. Изначально появившись из Медицины, в чем никто не может сомневаться, она, прикрываясь заботой о нашем теле, прибрала в свои руки и душу, приняв обличье более священного и глубинного духовного целительства. Во-вторых, обещая людям самое приятное и соблазнительное, приписала себе заслуги Религии, по поводу которых в человеческих умах и по сей день нет ясности. И дабы увенчать все это, она прибегла к Астрологии; ведь каждый желает знать будущее и убежден, что такое знание вернее всего получить от небес. И так, заковав человеческий разум в эти тройные оковы, она простерла свою власть над множеством народов, и цари царей поклоняются ей на Востоке.

На Востоке конечно же она и возникла — в Персии, и создал ее Зороастр. В этом согласны все знающие люди. Но только ли Зороастр?.. Я уже отмечал, что в древности, да и в другие времена, нетрудно обнаружить людей, видевших в магии вершину учености — по крайней мере, Пифагор, Эмпедокл, Демокрит и Платон пересекали моря и, будучи скорее изгнанниками, нежели путешественниками, стремились изучить магическую премудрость. Вернувшись, они всячески превозносили магию и ее тайное учение. <...> У латинян в древности можно найти следы ее, например в наших Законах двенадцати таблиц и в других памятниках, о чем я уже сказал в предыдущей книге. В действительности только в 657 г. от основания Рима, при консульстве Корнелия Лентула Красса, сенат запретил человеческие жертвоприношения; это доказывает, что вплоть до того времени подобные ужасные обряды могли совершаться. Галлы исполняли их до наших дней, ибо только император Тиберий призвал к порядку друидов и всю орду пророков и.знахарей. Но что пользы издавать запреты на искусство, уже перебравшееся через океан и подступившее к самым границам Природы?» (Historia Naturalis, XXX.)

Плиний добавляет, что, насколько ему известно, первым человеком, написавшим сочинение о магии, был некто Остган, соратник Ксеркса в войне с греками, сеявший «семена своего чудовищного искусства» по всей Европе, куда бы он ни пошел.

Магия, как полагал Плиний, изначально чужда грекам и италийцам, но зато повсеместно распространена в Британии; система ритуалов здесь настолько развита, что, по словам нашего автора, кажется, будто британцы обучили этому искусству персов, а не персы — их.

СЛЕДЫ МАГИЧЕСКИХ ВЕРОВАНИЙ, ОСТАВШИЕСЯ В ПАМЯТНИКАХ МЕГАЛИТА

Впечатляющие руины культовых сооружений, оставленные нам народом мегалита, говорят нам немало о религии их создателей. Возьмем, например, любопытный курган в Ман-э-Ойк, в Бретани. Рене Галль, исследовавший этот памятник в 1864 г., засвидетельствовал, что он сохранился в неприкосновенности — земляной покров нетронут, и все осталось так, как было, когда строители покинули священное место. При входе в прямоугольную камеру стояла каменная плита, на которой был выгравирован таинственный знак — вероятно, тотем вождя. Сразу за порогом археологии обнаружили красивую подвеску из зеленой яшмы, размером приблизительно с яйцо. В центре помещения на полу лежало более замысловатое украшение — большое, слегка вытянутое кольцо из жадеита и топор, тоже из жадеита, лезвие которого покоилось на кольце. Топор — общеизвестный символ власти, он часто встречается в наскальных изображениях бронзового века, египетских иероглифах и минойских рельефах и т. д. На небольшом расстоянии от них располагались две крупные яшмовые подвески, затем топор из белого нефрита (Месторождения белого нефрита в Европе не встречаются; его можно обнаружить только в Китае.), затем еще одна яшмовая подвеска. Все эти предметы размещались точно по диагонали камеры, направленной с северо-запада на юго-восток. В одном из углов были сложены топоры из жадеита, нефрита и фибролита — всего 101 образец. Никаких останков костей или пепла или погребальной урны археологи не нашли; сооружение представляло собой кенотаф. «Не приоткрывается ли нам здесь, — вопрошает Бертран, — некая церемония, основанная на магических практиках?»

ХИРОМАНТИЯ В ГАВР-ИНИС

По поводу погребения в Гавр-Инис смотритель Музея древних народов Альбер Метр сделал весьма любопытное наблюдение. Там было найдено — как и в составе других мегалитических памятников в Ирландии и Шотландии — множество камней, украшенных исключительно своеобразным орнаментом из волнистых и концентрических кругов и спиралей. Если странные узоры на человеческой ладони у оснований и на кончиках пальцев рассмотреть под лупой, обнаружится, что узоры на камнях очень их напоминают. Линии на ладони настолько своеобразны, что, как известно, их используют для идентификации преступников. Может ли обнаруженное сходство быть случайным? Ничего похожего на эти узоры не встречается ни в каких других местах. Не следует ли здесь вспомнить о хиромантии — магическом искусстве, широко распространенном в древности, да и в наши дни? Ладонь как символ власти — известный магический знак, вошедший даже в состав христианской символики: достаточно вспомнить, например, изображение кисти на обратной стороне одной из перекладин креста Муйреда-ха в Монастербойке.

КАМНИ С ОТВЕРСТИЯМИ

Другая интересная и еще не объясненная черта многих из этих памятников, от Западной Европы до Индии, — наличие в одном из камней, составляющих камеру, маленького отверстия. Предназначалось ли оно для духа покойника, или для приношений ему, или это был путь, по которому жрецу или магу могли прийти откровения из мира духов, или оно совмещало в себе все эти функции? Общеизвестно, что камни с отверстиями — это самая распространенная из реликвий древних культов, и их до сих пор почитают и применяют в магических практиках, связанных с родами и т. д. Очевидно, отверстия следует толковать именно как сексуальный символ.

ПОКЛОНЕНИЕ КАМНЯМ

Не только небесные светила, но и реки, деревья, горы и камни — все становилось предметом поклонения для этого первобытного народа. Почитание камней было особенно распространено, и его не так легко объяснить, как почитание живых и движущихся объектов. Возможно, дело здесь в том, что огромные отдельные глыбы необработанного камня походили на искусственно созданные дольмены и кромлехи. Это суеверие оказалось исключительно живучим. В 452 г. н. э. собор в Арле осудил тех, кто «почитает деревья, источники и камни», подобную практику порицали Карл Великий и многочисленные церковные соборы вплоть до самых недавних времен. Более того, рисунок, сделанный с натуры Артуром Беллом и воспроизводимый здесь, свидетельствует, что в Бретани еще и теперь существуют обряды, в которых христианская символика и ритуал служат прикрытием самому махровому язычеству. Согласно сообщению мистера Белла, священники с большой неохотой принимают участие в таких обрядах, но их вынуждает к этому давление общественного мнения. Святые источники, вода из которых считается целебной, до сих пор вещь совершенно обычная в Ирландии, а в качестве аналогичного примера на материке следует упомянуть священные воды Лурда; правда, последний культ утвержден церковью.

ЯМКИ И КРУГИ

В связи с мегалитическими памятниками необходимо вспомнить и о другом любопытном орнаменте, значение которого пока неясно. В поверхности камня сделаны круглые углубления, причем часто их обрамляют концентрические линии, и от ямки за пределы окружностей отходит одна или несколько черточек-радиусов. Иногда эти черточки соединяют углубления, но чаще они лишь слегка выходят за пределы самого широкого из кругов. Эти странные знаки обнаружены в Великобритании и Ирландии, в Бретани и кое-где в Индии, где их называют mahadeos. Кроме того, я

Ямки и круги из Шотландии

обнаружил любопытный образец — или, по крайней мере, он таковым кажется — в «Памятниках Новой Испании» Дюпуа. Эта иллюстрация воспроизведена в «Древностях Мексики» («Antiquities of Mexiko») лорда Кингсборо, т. 4. На круглой верхушке цилиндрообразного камня, известного как «Триумфальный камень», в центре высечена ямка, вокруг которой расположено девять концентрических кругов, и от углубления через все эти круги до самого края проведена борозда. Этот рисунок сильно напоминает типичные европейские узоры из ямок и кругов, правда, он исполнен более аккуратно. Едва ли можно сомневаться, что эти орнаменты что-то значат, и, мало того, где бы они ни были найдены, они значат одно и то же; но что — остается загадкой. Рискнем предположить, что это нечто вроде плана гробницы. Центральная выемка обозначает собственно место захоронения. Круги — это стоячие камни, рвы и валы, обычно его окружающие, а линия или бороздка, идущая от центра наружу, — подземный ход в погребальную камеру. Из рисунках, приведенных ниже, становится очевидна эта функция «прохода», которую выполняла бороздка. Поскольку гробница представляла собой одновременно святыню, вполне естественно, что ее изображение входит в число священных знаков; возможно, его присутствие указывало, что данное место сакрально. Насколько это предположение оправдано в случае Мексики, сказать сложно.

КУРГАН В НЬЮ-ГРЭЙНДЖ

Один из самых значимых и крупных мегалитических памятников в Европе — большой курган в Ныо-Грэйндж, на северном берегу ирландской реки Войн. Этот курган и другие, соседние с ним, фигурируют в древне-ирландских мифах в двух качествах, сочетание которых само по себе весьма любопытно. С одной стороны, их считают обиталищами сидов (в современном произношении ши), или народа фэйри, — вероятно, так стали восприниматься божества древней Ирландии, и с другой — согласно традиции, здесь похоронены верховные короли языческой Эрин. Рассказ о погребении короля Кормака, который якобы приобщился к христианской вере задолго до того, как Патрик начал проповедовать ее на острове, и который велел, чтобы его ни в коем случае не хоронили у реки Войн, поскольку это место языческое, заставляет сделать вывод, что Нью-Грэйндж был центром языческого культа, отнюдь не сводившегося к почитанию царственных особ. К несчастью, эти памятники в IX в. были найдены и разграблены данами, но сохранилось достаточно подтверждений того, что изначально это были погребения, совершенные по обрядам древней религии. Важнейший из них, курган в Нью-Грэйндж, был тщательно исследован и описан мистером Джорджем Кафи, хранителем коллекции кельтских древностей в Национальном музее Дублина. Снаружи он выглядит как большой холм, заросший кустами. Диаметр его в самом широком месте составляет чуть меньше 100 метров, высота — около 13,5 метра. Его обрамляет круг из стоячих камней, которых изначально было, по-видимому, тридцать пять. Внутри этого круга находятся ров и вал, и поверху этого вала расположен бордюр из крупных каменных глыб, положенных на ребро, от 2,4 до 3 метров в длину. Сам холм реально представляет собой кайрн, ныне заросший, как уже было сказано, травой и кустами. Самое интересное заключается внутри кайрна. В конце XVII в. рабочие, выбиравшие из холма камень для строительства дорог, обнаружили коридор, ведущий вовнутрь; они заметили также, что плита у входа густо испещрена спиралями и ромбами. Вход обращен точно на юго-восток. Стены коридора сложены из прямостоящих глыб необработанного камня и перекрыты такими же глыбами; высота его меняется приблизительно от 1,5 до 2,3 метра; ширина его чуть меньше 1 метра, а протяженность — около 19. Заканчивается он в крестообразной камере 6 метров в высоту, сводчатый потолок которой сделан из крупных плоских камней, наклоненных вовнутрь и почти соприкасающихся наверху. Их перекрывает большая плита. В каждом из трех концов крестообразного помещения стоит нечто вроде огромного грубого каменного саркофага, но нет никаких следов захоронения.

СИМВОЛИЧЕСКИЕ УЗОРЫ В НЬЮ-ГРЭЙНДЖ

Все эти камни совершенно не обработаны и явно были взяты со дна реки или еще откуда-нибудь поблизости. На их плоских гранях имеются рисунки, представляющие особый интерес. Если не брать большой камень со спиралями у входа, едва ли эти рисунки должны были служить украшениями, разве что в самом грубом и примитивном смысле. В этих рисунках не прослеживается стремления создать декор, подходящий к размеру и, форме поверхности. Узоры процарапаны на стенах кое-где и кое-как.

Разновидности ямок и кругов

Основным их элементом является спираль. Интересно отметить сходство некоторых из них с предполагаемыми «отпечатками пальцев» в Гавр-Инис. Имеются также тройные и двойные спирали, ромбы и зигзагообразные линии. В западной оконечности камеры найден рисунок, напоминающий пальмовую ветвь или лист папоротника. Рисунок вполне натуралистичен, и едва ли возможно согласиться с интерпретацией мистера Кафи — что это часть так называемого узора «рыбья кость». Подобный же пальмовый лист, но с прожилками, под прямым углом отходящими от черенка, найден в соседнем кургане в Дауте, близ Лугкрю, а также — в сочетании со знаком солнца, свастикой — на маленьком алтаре в Пиренеях, зарисованном Бертраном.

СИМВОЛ КОРАБЛЯ В НЬЮ-ГРЭЙНДЖ

В западном отделении камеры мы находим и другой примечательный и довольно необычный узор. Разные исследователи видели в нем метку каменщиков, образчик финикийского письма, группу цифр; и, наконец (и, без сомнения, верно), мистер Джордж Кафи предположил, что это грубое изображение корабля с поднятыми парусами и людьми на борту. Заметим, что непосредственно над ним находится маленький кружок, являющийся, очевидно, элементом картинки. Аналогичное изображение имеется в Дауте.

Как мы увидим, рисунок этот может многое прояснить. Обнаружилось, что на некоторых камнях кургана Локмариакер в Бретани имеется множество подобных же орнаментов, причем на одном из

Солнечный корабль (с парусом?) из Нью-Грэйндж, Ирландия

Солнечный корабль из Локмариакера, Бретань

Солнечный корабль из Холланда, Швеция

них присутствует круг в том же положении, что и на рисунке в Нью-Грэйндж. На этом камне изображен также топор, который у египтян считался иероглифом божественной природы, а кроме того, магическим символом. В работе доктора Оскара Монтелиуса о каменной скульптуре Швеции мы обнаруживаем зарисовку высеченного в камне грубого изображения нескольких кораблей с людьми; над одним из них — круг, разделенный крестом на четыре части, без сомнения, эмблема солнца. Предположение, что

кораблям (как и в Ирландии, нарисованным настолько условно-символически, что никто не увидел бы в них конкретного смысла, когда бы ключ не был дан другими, более сложными картинками) солнечный диск сопутствует только в качестве украшения, представляется мне неправдоподобным. Едва ли гробницу, в те времена — средоточие религиозных представлений, стали бы украшать бессмысленными, пустыми рисунками. Как хорощо сказал сэр Джордж Симпсон, «люди всегда соединяли святыню и смерть». Тем более, что никакого намека на декоративность в этих каракулях нет. Но если они задумывались как символы, что они символизируют?

Не исключено, что здесь мы сталкиваемся о комплексом идей более высокого порядка, нежели магия. Наше предположение может показаться излишне смелым; тем не менее, как мы увидим, оно вполне согласуется с результатами некоторых других исследований, ка-

Корабль (с парусом?) из Риксо

сающихся происхождения и характера культуры мегалита. Будучи принято, оно сообщит значительно большую определенность нашим представлениям о взаимоотношениях народа мегалита с обитателями Северной Африки, а также о природе друидизма и связанных с ним учений. Мне кажется достаточно очевидным, что столь частое появление кораблей и солнца в составе наскальных рисунков в Швеции, Ирландии, Бретани не может быть случайным. А глядя, к примеру, на изображение из Холланда (Швеция), никто не усомнится, что два элемента явно составляют одну картинку.

СИМВОЛ КОРАБЛЯ В ЕГИПТЕ

Символ корабля, вместе с или без изображения солнца, является очень древним и часто встречается на египетских гробницах. Он связан с культом Ра, окончательно сформировавшимся за 4000 лет до н. э. Его значение хорошо известно. Это барка солнца, судно, в котором солнечный бог совершает свои плавания — в частности, когда он подплывает к берегам иного мира, везя с собою блаженные души мертвых. Солнечный бог, Ра, иногда бывает изображен в виде диска, иногда в другом виде, парящим над лодкой или находящимся внутри нее. Любой, кто зайдет в Британский музей и посмотрит там на расписанные или украшенные

Египетская солнечная барка. XXII династия

Египетская солнечная барка; внутри бог Хнум и его спутники

резьбой саркофаги, обнаружит множество картин такого рода. В ряде случаев он увидит, что на лодку и сидящих в ней изливаются животворные лучи Ра. Далее, на одном из наскальных изображений кораблей в Бакке (Богуслен), приведенном у Монтелиуса, под кругом с тремя нисходящими лучами нарисована лодка с человеческими фигурами, а над другим кораблем имеется солнце с двумя лучами. Уместно добавить, что в кургане в Дауте, расположенном неподалеку от Нью-Грэйндж и относящемся к тому же самому периоду, равно как и в Логкрю и в других местах в Ирландии, кружки с лучами и с крестами внутри встречаются в изобилии; кроме того, в Дауте удалось идентифицировать изображение корабля.

В Египте солнечная барка иногда несет на себе просто изображение солнца, иногда — фигуру бога с сопутствующими божествами, иногда — толпу пассажиров, человеческих душ, иногда — тело, лежащее на носилках. На мегалитических рисунках солнце тоже иногда появляется, а иногда — нет; в ладьях иногда сидят люди, а иногда — нет. Однажды принятый и осознанный символ может воспроизводиться с любой долей условности. Возможно, в полном виде эта мегалитическая эмблема должна выглядеть так: ладья с человеческими фигурами и со знаком солнца наверху. Эти фигуры, если исходить из нашего толкования, изображают мертвых, направляющихся в иной мир. Это не божества, ибо антропоморфные изображения богов оставались неизвестны народу мегалита даже после прихода кельтов — впервые они появляются в Галлии под римским влиянием. Но

Египетская солнечная барка; внутри солнечного диска бог Ра держит крест анх. XIX династия

если это мертвые, тогда перед нами истоки так называемого «кельтского» учения о бессмертии. Рассматриваемые рисунки имеют докельтское происхождение. Они присутствуют и там, куда кельты никогда не добирались. Тем не менее они — свидетельство как раз тех представлений об ином мире, которые со времен Цезаря привыкли связывать с учением кельтских друидов и которые явно пришли из Египта.

«NAVETAS»

В данной связи хотелось бы привлечь внимание читателя к гипотезе У. Борласа, согласно которой типичный ирландский дольмен должен был изображать корабль. В Минорке есть постройки, называемые из-за такого сходства просто «navetas» — «корабли». Но, добавляет У. Борлас, «задолго до того, как я узнал о существовании пещер и navetas в Минорке, у меня сложилось мнение, что то, что я прежде называл «клиновидной формой», восходит к образу ладьи. Как мы знаем, в скандинавских погребальных курганах несколько раз были найдены настоящие корабли. На той же территории, а также на побережье Балтики в железном веке корабль очень часто служил гробницей». Если гипотеза мистера Борласа верна, мы получаем веское подтверждение символического истолкования, предложенного мною для мегалитических рисунков с лодкой-солнцем.

СИМВОЛ КОРАБЛЯ В ВАВИЛОНИИ

Впервые мы встречаемся с символом корабля примерно в 4000 г. до н. э. в Вавилонии, где у каждого бога было собственное судно (барка бога Сина называлась Барка Света); изображения богов несли во время торжественных шествий на носилках в форме ладьи. Джастроу

считает, что этот обычай восходит ко временам, когда священные города Вавилонии располагались на побережье Персидского залива и торжества нередко проводились на воде.

СИМВОЛ СТОП

Есть, однако, причины думать, что некоторые из этих символов существовали раньше, чем любая из известных мифологий, и разные народы, почерпнув их из неведомого ныне источника, по-разному их, так сказать, мифологизировали. Любопытным примером может служить символ двух ступней. Согласно известному египетскому мифу, ступни были одной из тех частей, на которые разрубили тело Осириса. Они являлись своего рода символом власти. В 17-й главе «Книги Мертвых» говорится: «Я пришел на землю и двумя стопами моими получил обладание. Я — Атум». Вообще этот символ стоп или следов распространен чрезвычайно широко. В Индии мы находим отпечатки ног Будды; изображение ступней присутствует на дольменах в Бретани и становится элементом скандинавских узоров на камне. В Ирландии существуют рассказы об отпечатках ног святого Патрика или святого Колумбы. Что самое удивительное, этот образ присутствует и в Мексике. Тай-лер в своей «Культуре первобытных народов» упоминает о «церемонии ацтеков на Втором празднике в честь бога Солнца Тецкатлипоки; они разбрасывают перед его святилищем муку маиса, а верховный жрец смотрит на нее, пока не увидит божественные следы, и тогда восклицает: «Наш великий бог пришел к нам!»

«АНХ» В СОСТАВЕ НАСКАЛЬНЫХ РИСУНКОВ

Крест анх

Мы располагаем еще одним свидетельством связей народа мегалита с Северной Африкой. Серги указывает, что знаки на табличках из слоновой кости (имеющие, вероятно, числовое значение), обнаруженные Флиндерсом Петри в погребении в Накваде, схожи с рисунками на европейских дольменах. В числе рисунков, выбитых на мегалитических памятниках, встречаются также несколько египетских иероглифов, включая знаменитый «анх», или «crux ansata», символ жизненной силы и воскресения. На этом основании Летурно заключает, «что строители наших мегалитических памятников пришли с юга и являются родственниками народам Северной Африки».

ЯЗЫКОВЫЕ СВИДЕТЕЛЬСТВА

Рассматривая лингвистическую сторону вопроса, Рис и Бринмор Джонс нашли, что предположение об африканском происхождении древнейшего населения Великобритании и Ирландии вполне оправдано. Было показано также, что кельтские языки по своему синтаксису принадлежат к хамитскому, а конкретно египетскому, типу.

ЕГИПЕТСКИЕ И «КЕЛЬТСКИЕ» ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О БЕССМЕРТИИ

Конечно, факты, которыми мы располагаем в настоящее время, не позволяют нам выстроить стройную теорию взаимоотношений между западноевропейскими строителями дольменов и теми, кто создал удивительную религию и цивилизацию Древнего Египта. Но если учесть все факты, становится очевидно, что подобные взаимоотношения имели место. Египет — страна классического религиозного символизма. Он дал Европе самые прекрасные и самые знаменитые образы — образ божественной матери и божественного дитяти. Как представляется, оттуда же к первым обитателям Западной Европы пришла и глубокая символика путешествия душ, ведомых в Мир Мертвых богом света.

Религия Египта в большей степени, чем другие развитые древние религии, построена на учении о будущей жизни. Впечатляющие своим великолепием и размерами гробницы, сложные обряды, удивительная мифология, высочайший авторитет жрецов — все эти черты египетской культуры теснейшим образом связаны с представлениями о бессмертии души.

Для египтянина душа, лишенная тела, не была просто призрачным его подобием, как считала классическая античность, нет, будущая жизнь являлась прямым продолжением жизни земной; праведный человек, занявший свое место в новом мире, оказывался окружен своими же родичами, друзьями, работниками, и его занятия и развлечения весьма походили на прежние. Судьбой злого было исчезновение; он становился жертвой невидимого чудовища по имени Пожиратель душ.

И вот, когда Греция и Рим впервые заинтересовались представлениями кельтов, их поразило прежде всего учение о посмертной жизни, которое, по словам галлов, исповедовали друиды. Народы классической древности верили в бессмертие души; но что представляют собой души умерших у Гомера, в этой библии греков! Перед нами — какие-то выродившиеся, заблудшие, лишенные человеческого облика создания. Возьмем хотя бы описание того, как Гермес ведет в Аид души убитых Одиссеем женихов:

Эрмий тем временем, бог килленийский, мужей умерщвленных

Души из трупов бесчувственных вызвал; имея в руке свой

Жезл золотой...

Им он махнул, и, столпясь, полетели за Эрмием тени

С визгом; как мыши летучие, в недре глубокой пещеры,

Цепью к стенам прилепленные, если одна, оторвавшись,

Свалится наземь с утеса, визжат, в беспорядке порхая, —

Так, завизжав, полетели за Эрмием тени; и вел их

Эрмий, в бедах покровитель, к пределам тумана и тленья...

Древние авторы чувствовали, что кельтские представления о загробной жизни являют собой нечто совершенно другое, нечто одновременно и более возвышенное, и более реалистичное; утверждалось, что человек после смерти остается тем же, каким был при жизни, сохраняя все прежние личные связи. Римляне с изумлением отмечали, что кельт может дать деньги в обмен на обещание получить их обратно в будущей жизни. Это совершенно египетская концепция. Такая аналогия пришла в голову и Диодору (кн. 5), ибо ничего похожего в других местах он не встречал.

УЧЕНИЕ О ПЕРЕСЕЛЕНИИ ДУШ

Многие античные писатели полагали, что кельтская идея бессмертия души воплощает в себе восточные представления о переселении душ, и была даже придумана теория, согласно которой кельты узнали это учение от Пифагора. Так, Цезарь (VI, 14) говорит: «Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души: душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое». Также и Диодор: «...у них пользуется популярностью учение Пифагора, согласно которому души людей бессмертны и некоторое время спустя они живут снова, поскольку душа их входит в другое тело» (Диодор. Историческая библиотека, V, 28). Следы этих представлений действительно присутствуют в ирландской легенде. Так, ирландский вождь Монган — историческое лицо, смерть которого зафиксирована в 625 г. н. э., спорит по поводу места гибели короля по имени Фотад, сраженного в битве с легендарным героем Финном Мак Кумалом в III в. Он доказывает свою правоту, призвав из потустороннего мира призрак Кайльте, убившего Фотада, и тот точно описывает, где расположено захоронение и что находится внутри него. Он начинает свой рассказ с того, что говорит Монгану: «Мы были с тобой», а затем, повернувшись к собравшимся: «Мы были с Финном, пришедшим из Альбы...» — «Тише, — говорит Монган, — ты не должен раскрывать тайну». Тайна, конечно, заключается в том, что Монган — перевоплощение Финна. Но в целом очевидно, что учение кельтов отнюдь не совпадало с представлениями Пифагора и обитателей Востока. Переселение душ не являлось частью естественного хода вещей. Оно могло произойти, но обычно не происходило; умерший получал новое тело в том, а не в этом мире, и настолько, насколько мы можем установить по древним текстам, ни о каком нравственном воздаянии речь здесь не шла. Это не было положением вероучения, это был образ, красивая фантастическая идея, которую вовсе не следовало открыто провозглашать перед всеми, о чем свидетельствует предупреждение Монгана.

Очевидно, основу учения друидов составляла вера в бессмертие души. Цезарь прямо говорит об этом и утверждает, что друиды всячески развивали эту идею скорее ради утверждения собственного статуса, нежели из соображений метафизического порядка. Твердая вера в иной мир, наподобие укоренившейся у кельтов, — одно из самых мощных орудий в руках жречества, хранящего ключи от загробного мира. Итак, друидизм существовал на Британских островах, в Галлии, и, насколько можно судить, везде, где кельты соприкасались с племенами строителей дольменов. Кельты жили и в Цизальпинской Галлии, но там не было дольменов — и не было друидов. Ясно, во всяком случае, что, когда кельты пришли в Западную Европу, они обнаружили там могучее жречество, сложные религиозные ритуалы, огромные обрядовые постройки и народ, погруженный глубоко в магию и мистицизм, с развитым культом Подземного мира. Из этого можно сделать следующие выводы: друидизм возник благодаря впечатлительности кельтов, чрезвычайно способных, как мы уже знаем, к заимствованию чужих идей, а именно представлений прежнего населения Западной Европы — народа мегалита, который, в свою очередь, имел определенное касательство к духовной культуре Древнего Египта, о чем, впрочем, не следует здесь далее распространяться. Вопрос еще остается в значительной мере открытым и, возможно, так и не будет разрешен до конца, но если в выдвинутых здесь предположениях есть рациональное зерно, то народ мегалита все же выступает на один или два шага из-под завесы жутковатой тайны, которая его окружает, и становится очевидным, что он играл немалую роль в развитии религиозных представлений Западной Европы и в подготовке этой части мира к принятию христианства, которое здесь в итоге и восторжествовало. Бертран, в самом интересном разделе своей работы — главе об «Ирландии кельтов» — отмечает, что в Ирландии очень скоро после христианизации возникает множество монастырей, и общая их организация указывает, вероятно, на то, что они представляли собой на самом деле преобразованные коллегии друидов. Цезарь сообщил нам, как выглядели подобные, весьма многочисленные, заведения в Галлии. Невзирая на трудность обучения и строгость дисциплины в них, они привлекали многих людей — ибо друиды пользовались огромной властью и обширными привилегиями. Там изучали искусства и науки и доверяли человеческой памяти тысячи стихов, заключавших в себе вековую мудрость. Думается, что у ирландских друидов ситуация не слишком отличалась. Такого рода структура могла без особых затруднений превратиться в христианскую — поскольку в Ирландии эта религия приобрела довольно специфическую форму. Магические обряды не требовалось искоренять — раннее ирландское христианство, как показывает обширная агиографическая литература, столь же изобиловало магическими представлениями, как языческий друидизм. Основным содержанием религии оставалась вера в загробную жизнь. И главное, совершенно не требовалось отрицать верховенство священничества над земной властью; по-прежнему сохраняли свою истинность слова, сказанные Дионом Хризо-стомом о друидах: «Это они повелевают всем, и короли на золотых тронах, в великолепных дворцах — лишь их служители и исполнители их замыслов».

ЦЕЗАРЬ О ЗНАНИЯХ ДРУИДОВ

О религиозных, философских и научных знаниях, преподаваемых друидами, Цезарь отзывается с большим уважением. «Они много говорят своим ученикам, — пишет он, — о светилах и их движении, о величине мира и земли, о природе и о могуществе и о власти бессмертных богов» (VI, 14). Нам, конечно, хотелось бы узнать что-то более конкретное; но друиды, хотя они прекрасно владели искусством письма, категорически не хотели записывать свое учение; поистине мудрая предосторожность, ибо таким образом они не только создали вокруг него некую атмосферу таинственности, столь притягательную для человеческого ума, но добились того, что их положения никогда и никто не мог опровергнуть.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ В ГАЛЛИИ

Процитированному выше сообщению Цезаря в нравственном плане противоречит чудовищная практика человеческих жертвоприношений, широкое распространение которой среди галлов отмечает наш автор. Заключенных и преступников, или, если их не хватало, даже невинных людей, вероятно, детей, в установленное время сгоняли внутрь специально выстроенных шалашей и сжигали там заживо, дабы снискать милость богов. Разумеется, человеческие жертвоприношения совершали отнюдь не только друиды — на определенной стадии культурного развития они имели место во всех областях как Старого, так и Нового Света и в данном случае, без сомнения, представляли собой пережиток обычаев народа мегалита. Тот факт, что такая практика не исчезла у кельтов, находившихся на достаточно высокой во всех других отношениях ступени развития, находит параллели в Мексике и Карфагене и объясняется, очевидно, безраздельным господством жреческого сословия.

ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЯ В ИРЛАНДИИ

Бертран пытается реабилитировать друидов, заявляя, что в Ирландии мы не находим никаких следов этого ужасного обычая, хотя там, как и повсюду в Кельтике, друиды пользовались неограниченной властью. В очень древнем трактате, «Диншенхас», дошедшем до нас в составе Лейнстерской книги, сообщается, что в долине Маг-Слехт стоял большой золотой идол — Кром Кройх (Кровавая луна). Прося о хорошей погоде и урожае, кельты приносили у его подножия в жертву детей: «Молока и хлеба они просили у него в обмен на своих детей — как велик был их страх и как горестны их стенания!»

И В ЕГИПТЕ

Египтяне отличались легким, жизнерадостным характером и не были склонны к фанатизму; мы не находим никаких упоминаний о человеческих жертвоприношениях ни среди надписей, ни среди рисунков, столь же многочисленных, сколь богата информация обо всех сторонах жизни народа, ими предоставляемая. Манефон, египетский историк, писавший в III в. до н. э., сообщаем, что человеческие жертвоприношения упразднил только Амазис I в начале правления XVIII династии, около 1600 г. до н. э. Но полное молчание всех прочих источников показывает, что, даже если верить утверждению Манефона, такого рода обряды в историческое время были крайне редки и воспринимались отрицательно.

ИМЕНА КЕЛЬТСКИХ БОГОВ

Какие имена носили и какими качествами обладали кельтские божества? Здесь мы в значительной степени блуждаем в потемках. Народ мегалита не считал, что его боги имеют человеческий облик. Камни, реки, источники, деревья и другие природные объекты служили для этого племени символами или наполовину символами, наполовину реальным воплощением почитаемых сверхъестественных сил. Но впечатлительная кельтская душа кельта этим не довольствовалась. О существовании у кельтов богов в человеческом обличье с разными именами и характерами сообщает Цезарь, отождествляющий их с персонажами римского пантеона — Меркурием, Аполлоном, Марсом и т. д. Лукан называет триаду божеств: Тевтат, Ез и Таран; следует обратить внимание, что в этих именах можно выделить подлинно кельтские, то есть арийские, корни. Так, «Ез» восходит к индоевропейской основе «*as», означающей «быть», сохранившейся в имени Асурамазды у персов, Эсуна у умбров, асов — у скандинавов. Тевтат появился из кельтского корня со значением «доблестный», «воинственный», и это бог, похожий на Марса. Таран (Тор?) — согласно Жюбенвиллю, божество молнии («taran» в валлийском, корнуэлльском, бретонском языке значит «молния»). Вотивные надписи этим богам найдены в Галлии и Британии. Другие надписи и изображения подтверждают существование в Галлии множества младших, местных божеств, от которых нам остались в лучшем случае имена. В том виде, в котором они до нас дошли, они несут на себе явные следы римского влияния. Все скульптуры — грубые подобия произведений римского религиозного искусства. Но среди них есть и дикие, странные изображения — трехли-кие боги, боги с ветвистыми рогами, змеи с рогами овнов и другие, непостижимые ныне символы древней веры. Весьма примечательны часто повторяющаяся «поза Будды» со скрещенными ногами, столь привычная для Востока и Мексики, а также хорошо знакомая нам по Египту тенденция объединять богов в триады.

ЦЕЗАРЬ О КЕЛЬТСКИХ БОЖЕСТВАХ

Цезарь, пытавшийся вписать религию галлов в рамки римской мифологии — чем, впрочем, занимались и сами галлы после завоевания, — говорит, что Меркурий у них считается главным среди богов и что они видят в нем создателя всех искусств, покровителя торговли, стража дорог и покровителя путешественников. Из этого можно заключить, что он для галлов, как и для римлян, исполнял функцию проводника мертвых — путешественников в иной мир. До нас дошло много бронзовых статуй Меркурия, сделанных руками галлов, и само имя его было усвоено этим народом, как свидетельствуют многие топонимы. Аполлона называли богом целительства, Минерву — попечительницей всех искусств и ремесел, Юпитер распоряжался небом, а Марс покровительствовал войне. Разумеется, Цезарь здесь объединяет под пятью римскими именами множество разных галльских божеств.

БОГ ПОДЗЕМНОГО МИРА

Согласно Цезарю, самым примечательным богом галлов был (в римской терминологии) Дис, или Плутон, божество подземного мира, населенного умершими. Галль считают себя его потомками, и в его честь, говорит Цезарь, они начинают отсчет суток с наступления ночиИмя бога не приводится. Д'Арбуа де Жюбенвилль полагает, что он, как и Ез, Тевтат, Таран, а в мифологии ирландцев — Балор и фоморы, олицетворяет силы тьмы, злг и смерти, и таким образом кельтские верования развивают известный во всем мире солярный миф, основанный на представлении о вечной борьбе между днем и ночью.

БОГ СВЕТА

Бог света в Галлии и Ирландии — это Луг, имя которого фигурирует во многих топонимах типа «Lug-dunum» (Лейден), «Лион» и т. д. В ирландских мифах Луг наделен отчетливо солярными свойствами. Он приходит к своему войску перед битвой с фоморами, и воинам кажется, говорит сага, будто они видят восход солнца. И тем не менее, как мы увидим в дальнейшем, он же — бог подземного мира, принадлежащий к силам тьмы через свою мать Этлин, дочь Балора.

КЕЛЬТСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О СМЕРТИ

Кельтские представления о смерти, с одной стороны, полностью разнятся как от греческих, так и от римских, а с другой стороны, на что уже указывалось, близко соответствуют египетским. Иной мир не был царством мрака и страдания, но, напротив, света и свободы. Солнце было в той же мере владыкой другого мира, как и владыкой этого. Конечно, существовали и зло, и тьма, и боль, и это начало в мифах ирландских кельтов воплощали в себе Балор и фо-моры, о которых мы еще не раз вспомним; но что данные образы каким-то особым образом связывались с идеей смерти — это, думается, абсолютно ложная гипотеза, возникшая из ошибочного сопоставления с соответствующими представлениями народов античности. Здесь кельты скорее близки к Северной Африке или Азии, нежели к европейским ариям. Только осознав тот факт, что кельты, судя по тому, что мы о них знаем, начиная с распада их центрально-европейской империи, являют собой исключительную смесь арийских и неарийских свойств, мы придем к подлинному пониманию их вклада в европейскую историю и их влияния на европейскую культуру.

ПЯТЬ ФАКТОРОВ ДРЕВНЕКЕЛЬТСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Подводя итог, мы можем, как кажется, выделить пять составляющих религиозной и духовной жизни кельтов, какой она была до римского и христианского воздействий. Во-первых, здесь перед нами огромный массив народных верований и магических ритуалов, куда входят и человеческие жертвоприношения. Эти ритуалы отличались в разных местностях, поскольку были привязаны к различным природным объектам, считавшимся воплощениями или проводниками божественной или дьявольской силы. Во-вторых, существовала, несомненно, и своего рода интеллектуально-философская доктрина, центральным предметом поклонения в которой являлось солнце как символ божественной мощи и постоянства, а центральной идеей — идея бессмертия души. В-третьих, был культ антропоморфных божеств — Езуса, Тевтата, Луга и других, которые олицетворяли силы природы или охраняли божественные установления. В-четвертых, римлян глубоко поразило наличие у друидов квазинаучных представлений об устройстве мира, о деталях которых мы, к сожалению, практически ничего не знаем. Наконец, мы имели случай отметить могущество института жрецов, который главенствовал в области религиозного

КЕЛЬТЫ СЕГОДНЯ

В связи с тем, что нынешнее население стран, называемых «кельтскими», носит очевидно смешанный характер, часто считается, что это определение не имеет никакой опоры в реальной действительности. Тех кельтов, которые сражались с Цезарем в Галлии и с англичанами в Ирландии, больше нет — они погибли на полях сражений, на просторах от Алезии до реки Войн, и на их месте утвердился другой расовый субстрат. Согласно этой точке зрения, единственные представители истинных кельтов — это высокие краснолицые горцы Пертшира и северо-запада Шотландии, а также несколько династий из древнего племени завоевателей, еще сохранившихся в Ирландии и в Уэльсе. Думается, в этой концепции есть немалая доля и светского образования, а также литературы, который давал право на это образование лишь членам привилегированной касты и который, благодаря интеллектуальному превосходству и окружавшей его атмосфере благочестивого трепета, стал основной политической, общественной и духовной силой во всех кельтских землях. Мы говорим об этих факторах, мысленно отделяя их друг от друга, но на практике они сплелись в неразрывное единство, и каста друидов распоряжалась всем. Естественно возникает вопрос: можем ли мы выделить здесь кельтские и докельтские, вероятно, даже доарийские элементы? Эта задача, конечно, очень сложна; однако мне думается, что, сопоставив схожие факты и проведя уместные параллели, мы не очень ошибемся, если припишем народу мегалита особое учение, обряды и жреческий институт друидизма; а кельтам — антропоморфных божеств и тягу к познанию и отвлеченным построениям; народные же суеверия — всего лишь форма, которую в конкретных местностях приняли идеи, общие для всего рода человеческого.

Глава 2 РЕЛИГИЯ КЕЛЬТОВ ИРЛАНДИЯ И РЕЛИГИЯ КЕЛЬТОВ